– А куда?

Я начала рассказывать ему все по порядку. Почти сразу Андрей встал со стула и отошел от меня к окну. Он стоял ко мне спиной, и я не могла видеть то, что мне хотелось: как менялось выражение его лица. Наверное, он потому и отошел от меня, чтобы я его лица не видела.

– Так что это были не уроки пения, а распевание мантр. Учитель же этого пения – Федор Мочкин. Он сейчас зовется Мокшафом. Чувак увлекся тантрическим буддизмом, представляешь? Это такая хитрая смесь буддизма и тантризма. Сначала у него была так называемая «Школа перемен» с этими самыми «уроками пения». Потом он придумал «Общество лазурной колесницы». Довольно странная организация, я даже думала, что это секта. У них есть летняя резиденция под Пензой под названием «Лагерь внутренней трансформации», или «Трасформатор», как его еще называют. И там же вместе с Мочкиным, по всем признакам, находится Элеонора. Эти распевания мантр их плотно сблизили. Они оставались в контакте после переезда Федора в «Трансформатор». Элеонора также общалась с ним по скайпу прямо перед отъездом.

Андрей все еще никак не реагировал, и я на всякий случай спросила, слышит ли он меня.

– Я все услышал, – подтвердил он не оборачиваясь. – Я в процессе переваривания.

Он продолжал молчать. Я ждала.

Наконец Андрей вернулся на место, и больше не было актера-чародея. Был мрачный человек средних лет, думавший о своем.

– Ты знаешь координаты этого «Трансформатора»? – спросил он бесстрастно.

– У «Трансформатора» есть свой представитель в Москве. Точнее, представительница. И ты ее знаешь.

В его глазах впервые мелькнуло нечто подобное любопытству.

– Таня, что ли?

– Она.

– Я тебе говорил, с этой жиличкой что-то не так.

Он смотрел на меня, а продолжал думать о своем.

– На сайте «Трансформатора» в качестве контактного телефона указан ее мобильный номер. Мы оба уже пытались выйти на Элеонору через эту девицу, и ничего не вышло. Я думаю, искать контакт с Элей надо как-то иначе, – сказала я.

– А адрес этого заведения там есть?

– Адрес на сайте не указан, как и номер стационарного телефона.

Андрей продолжал смотреть мимо меня и молчал.

– Ты собираешься что-то предпринять?

Он не отвечал. Я повторила свой вопрос и наконец услышала:

– Я собираюсь поехать и вытащить Элеонору из этого дерьма.

– Правда?! – вырвалось у меня. Это был всплеск эйфории. Я больше не один в поле воин!

Грохов оставался хмурым.

– Ты молодец!.. – воскликнула я.

– А ты?

Эйфория пропала. Вместо нее возникло чувство, будто я попалась на чем-то постыдном. Действительно, почему я сама не еду к своей сестре, чтобы во всем разобраться?

Уже от одной этой мысли у меня сжалась диафрагма, которую еще называют солнечным сплетением. Что-то в этом сплетении дернулось, натянулось и так и осталось. Так это у меня бывает, когда нужно делать то, что мне претит. Последнее время этого было много. «Теперь еще и ехать в этот гребаный “Трансформатор”?!» – возмутились во мне сразу несколько внутренних голосов.

– Ехать-то туда зачем? Достаточно будет позвонить, – сказала я.

Его взгляд обдал меня холодом.

– Что-то не так? – спросила я. Тоже холодно.

– Ну чего ты…

Прозвучало грубое слово. Вслед за тем я получила подробное описание особенностей моей личности. Оно подействовало на меня, как удар под дых. Когда получаешь под дых, то пропадает голос. И потому тирада Грохова могла свободно излиться до последнего звука.

Мое молчание спасло положение. После обличения почти сразу же последовало «прости». От этого слова у меня потекли слезы. Тираду я выдержать смогла, а «прости» – нет.

Потом Андрей что-то еще мне говорил, и это были слова-компрессы, предназначенные для ушибленных мест.

Когда же инцидент был исчерпан, Грохов спросил:

– А почему ты думала, что у Федора секта?

– Его «Общество лазурной колесницы» откололось от организации ламы, у которого он учился, и теоретически получается, что…

Он меня перебил.

– Да брось ты эти теории. Что это за тусняк на практике?

– Трудно сказать. Я знаю лишь, что Федор врет своей родительнице, что уехал на гастроли и, похоже, подбил Элеонору соврать нашей матери про Сочи. Так что конспиративность у них – как в сектах…

– Тоже мне, сенсация, – опять перебил меня Андрей. – Ну, врут они своим мамашам или кому-то еще. Ну, ошалели от восточной туфты и верят в брехню о каких-то «колесницах». И сразу – секта? Да таких лохов сейчас пруд пруди…

Это было то, что я хотела услышать. Однако обнаруживалась одна неувязка, и я спросила:

– Зачем же тогда ехать спасать Элю, если все безобидно?

Он на это хмыкнул и произнес:

– Спасать – это, конечно, сильно сказано. Но выяснить, что и как на месте – самое лучшее. Мало ли.

– Мало ли?! Значит, ты не уверен, что все безобидно?

– А откуда брать уверенность в таких делах? Одним словом, надо ехать к Элеоноре и, в конце концов, узнать от нее самой, почему она не дает о себе знать. Я был в Пензенской области. Часов семь ехать на поезде. Ну ты как, поедешь со мной?

Я поперхнулась от неожиданности. И возмутилась. Мы же оставили эту тему, а он вдруг снова. Но не успела я и рта открыть, как услышала:

– Расслабься. Я просто подумал, что ты это теперь захотела, но не решаешься сказать. А так-то мне одному будет только лучше. – И он мне подмигнул, как его персонаж-водопроводчик обманутому мужу в фильме, где они с Элеонорой снимались вместе.

27

Андрей позвонил мне на следующий день с новостью: он записался на ретрит в «Трансформаторе» и будет там через неделю с небольшим.

– Это самое простое. Приеду туда на законных основаниях и вплотную пообщаюсь с Элеонорой.

После нашего вчерашнего разговора он посетил сайт «Лагеря внутренней трансформации», увидел такой шанс и тут же отправил мэйл с просьбой включить его в следующую группу. Сегодня пришел позитивный ответ.

Потекли дни. Когда чего-то долго ждешь, хотя бы раз спросишь себя, а не теряешь ли напрасно время. Этот вопрос мучил меня ежедневно. А вдруг Элеонора все же не с Федором? Или была у него, а теперь где-то еще? И там – в беде? А я перестала ее искать. И матери еще сказала, что Андрей поедет к ней и, возможно, привезет ее в Москву. Вводное слово «возможно» плохо запоминается. Мать сейчас надеется на хеппи-энд, доверясь мне, а я… Я по-прежнему барахтаюсь в неизвестности с соломинкой в руках.

Раз, когда я подъезжала к станции метро «Таганская», вспомнился мой визит к Софье Ивановне, матери Феди, которая жила в этом районе. И подумалось: «А ведь она знает о своем сыне, да и об Эле, больше, чем рассказала мне в прошлый раз. Вдруг она при новой встрече выдаст мне еще кое-что?»

Хотя у меня не было желания снова идти к Софье Ивановне после проигранного противоборства из-за нового мобильного номера Федора, я все же заставила себя выйти на «Таганской». Будь что будет.

Я так обычно не делала